Сколько уже версий и легенд ходило о происхождении
русских, украинцев и белоруссов! Быть может, мы — варяги? Или
индусы? Или шумеры? А может, мы… все они, вместе взятые? Не
всегда европейцы, которых принято сейчас именовать развитыми,
считали нас «восточноевропейской страной с нестабильной экономикой,
населенной людьми со слабо прогнозируемым поведением».
«Украина – колыбель индоевропейских народов, колыбель красоты, силы, таланта
и воли белого человека». Вот так, без обиняков, выразился в 19 веке англичанин
Г. Пик. Случайная цитата? Отнюдь. В 19 веке ученые, в том числе и историки,
не отягощенные академическими стереотипами, являли миру много интересных выводов.
Вот, например, россияне Б. Рыбаков и Л. Клейн выдвигают предположение (тогда
же, в 19 веке), что индоевропейцы берут свое происхождение совсем не из Индии,
а как раз, наоборот… с берегов Днепра. Колыбели русского, украинского и белорусского
народов.
Даже если подвергнуть остракизму это смелое заявление, то все равно найдется
еще некий англичанин Вулли, который не считал, что «шумеры были первыми». Хотя
именно этот джентльмен открыл в пустыне южной Месопотамии (на юге Ирана) остатки
шумерской культуры, история которой детально изложена теперь в учебнике истории
для пятых классов.
Занимаясь пятнадцать лет раскопками, Вулли приходит к выводу, что шумеры (первые,
кто занялся земледелием и изобрел письмо) пришли в междуречье Тигра и Ефрата…
из Южной России. И случился этот исход, по мнению ученого, в 6-ом тысячелетии
до Рождества Христова.
Кажется, все известно и обстоит именно так, как пишут в книгах. Вот только
кто сказал, что учебник, а тем более по истории, это истина в последней инстанции?
Вот, например, многие, описывая шумеров, позволяют себе, вопреки «канонам»,
ссылаться на западных ученых. А те, в той или иной форме, склонны утверждать,
что у шумеров была родина. И эта родина Поднепровье, — та самая наша земля
«откуда есть и пошла Русь».
Поразительно, что среди западных ученых идея древнейших русских корней шумеров
находит больше поддержки, нежели в академических кругах на берегах Днепра.
Что же сегодня известно о наших пращурах, которые на 1000 лет раньше, чем египтяне,
изобрели колесо и первыми из европейцев додумались использовать дрель?
Естественно, больше всего о трипольской культуре знают археологи. Ведь почти
за 100 лет раскопано более 1000 трипольских поселений и могильников. Но, как
ни странно, трипольская культура так и не вошла в список неоспоримых исторических
феноменов, не оказалась в одном ряду с другими древними цивилизациями. Раскопки
— отдельно, история — отдельно, историческое самосознание – тоже отдельно.
Неужели никому не нужны корни!?
А ведь нас с ними связывает не только земля, на которой сегодня живем мы. Они
создали за два тысячелетия уникальную культуру. Мы, как и они, хлеборобы, да
и проблемы с образованием и развитием государства, оказывается, имеют у нас
запредельную давность.
Ну почему шумерам и египтянам удалось занять лидирующее положение в учебниках
истории древнего мира? Есть мнение, что проблемы с менеджментом рабского труда
привели их к образованию государства, где власть использовалась как инструмент
деспотического гнета. Ведь их оросительные каналы моментально высохли бы, и
все земледелие прекратилось без систематических усилий рабсилы, которая работала
исключительно по принуждению.
Не менее интригующей загадкой остается необъяснимая страсть древних хлеборобов
к… поджогам. Подобного в мировой культуре не демонстрировал никто. Каждые 50
– 70 лет трипольцы… сжигали свои жилища. Поселения, насчитывающие порядка 20-ти
тысяч жителей, вероятно, с центральным храмом, инфраструктурой предавались
преднамеренному сожжению. И это было повсеместно: от Урала, где раскопан широко
известный Аркаим, до степей юга Украины.
В то же время, оседлые хлеборобы с особым пиететом относились к идее святости
жилища и домашнего очага. Глиняные модели жилищ, храмов фиксируются в поселениях
всех периодов трипольской культуры. Зачем изготовлялись глиняные макеты? Весьма
и весьма вероятно культовое предназначение этих глиняных домиков, так же, как
и фигурок Матери-Роженицы и Быка. Мнение, что глиняные модели жилищ, в которых
зачастую детально воспроизводился весь интерьер, служили детскими игрушками,
безусловно, любопытно. Но вряд ли в те времена актуальной была проблема налаживания
массового производства таких себе «доисторических домиков для Барби».
К сожалению, никакими пояснительными надписями глиняные модели не сопровождаются.
Кстати, вопрос о том, была ли у трипольцев письменность, считается наиболее
дискуссионным, даже вызывающим скептические комментарии. Но ту же узорчатую
ирландскую письменность и руническую скандинавскую длительное время ученые
считали отдельным видом орнамента. Знаки трипольской письменности пока не дешифрованы.
Первая попытка была предпринята в 1988 году. Но «зашитая» в орнаменте и пластике
информация пока лишь остается нерасшифрованным набором узоров.
Вот и авторитетнейший знаток трипольской культуры М. Ведейко определяет знаковую
символику древнейших как «магические орнаменты», но каждый имеет право на свою
версию.
К тому же вопрос об исчезновении этой цивилизации не только с лица земли, но
и из нашего сознания, остается открытым. А ведь здесь – ключ к пониманию наших
общих корней единой славянской культуры, к преодолению национализма, который
любые исторические реалии способен извратить до неузнаваемости, лишь бы поставить
их на службу бесстыдным политическим целям.
Впрочем, существуют мнения, что трипольцы благополучно выжили, а потомки их
всегда жили на нашей земле, здравствуют и по сей день, выполняя свою, только
им дарованную, особую роль на этой грешной земле.
В Древней Руси их считали волхвами, ибо только одни обладали тайными знаниями,
получаемыми по наследству, они одни были звездочетами, странниками, старцами,
просветленными, и так далее. В более поздней русской истории, наследниками
их считают, так называемых, казаков-характерников, известных и в украинской
Запорожской сечи.
Это — одна из самых таинственных страниц уже собственно украинской истории.
Их называли «характерниками» с резким ударением на букве «е». Об истории образования
Запорожской Сечи написано немало, и все мы знаем, что туда сходился разный
народ. Доподлинно известно, что в среде казаков, была, пусть и очень незначительная,
но во все времена существовавшая прослойка людей глубоко образованных, начитанных,
владеющих «тайными» знаниями, алхимиков, умевших на практике применять эти
знания, применять часто весьма успешно и со смыслом. Эти люди основали на Сечи
немало школ, куда набирали «годных к обучению». И поскольку грамотность в казацкой
среде была явлением редким, даже должность полкового писаря была здесь не менее
почетной, нежели должность военного «ватажка».
Казаки же удивительным образом соединяли в себе искреннюю набожность с не менее
искренним богохульством и хамством: сегодня могли сквернословить, поминая всех
святых и чертей, а завтра — покаянно стоять на коленях у икон. В главной своей
борьбе — против «нехристей», нападавших на страну и разорявших города и села,
— они не гнушались использовать любое доступное оружие. В том числе, конечно
же, тайные знания.
Безусловно, этим «оружием» владели только избранные. Доверять опасные умения
кому попало не рискнул бы ни один настоящий учитель. Да и то: чтобы овладеть
такими умениями, требовались не год и не два особых занятий, терпения, внимательности,
наблюдательности, не говоря уже и чисто экстрасенсорных способностях, которые
способна дать человеку только природа. Это вам не «безупречное владение английским
за пять недель»!
Так вот, сечевиков, обладавших всеми этими качествами и называли «характерниками».
О них ходили в народе легенды. Считалось, что характерники могут такое, что
мы бы сейчас назвали модным словом «гипноз». Раньше же об этом говорили «отвести
глаза». Приходил, например, характерник в шинок, выпивал пива или чего покрепче,
а платить не платил, наоборот, делал так, что хозяин заведения ему еще и сдачу
с якобы данных денег вернул.
Впрочем, такое недостойное использование своего мастерства, конечно, практиковали
редко, больше для потехи, нежели из желания выгадать монетку-другую. А вот
в боевых условиях использовали по-иному. Наиболее распространенный прием, описанный
в легендах, — укрытие от вражеских глаз военного отряда. Если разведчики замечали
превосходящий по силам отряд турок или татар, и казаки решали не вступать в
бой, характерники «прятали» отряд от врагов. Причем, как вы понимаете, в степи
под землю не зароешься и за вековыми дубами не спрячешься. Поэтому и «отводили
глаза». Спешившись и став в круг, казаки обвязывали морды коням (чтобы случайно
не заржали, учуяв поблизости татарских лошадей), а характерник тем временем
втыкал вокруг казаков копья. Получалась этакая импровизированная изгородь —
и вот каким-то непонятным образом характерники внушали «нехристям» мысль, что
они видят перед собой всего лишь рощицу, на которую внимания обращать не следует
— а следует проехать мимо как можно скорее.
Как ни кажется это сказкой, это происходило на самом деле и неоднократно, о
чем упоминают летописи казацкой старшины шестнадцатого-семнадцатого веков.
А христианина-летописца все-таки весьма трудно заподозрить в написании сочинений,
сильно отдающих «бесовщиной», если сам летописец сам не был свидетелем таких
«чудес».
Среди других качеств, приписываемых характерникам, были способности перевоплощаться
или неожиданно появляться в нужное время в нужном месте, хотя еще вчера того
или другого характерника видели за десятки, а порой и сотни верст отсюда. Их
отличала невероятная живучесть и невосприимчивость к боли, умение врачевать
и т. п.
Молва приписывала им способности к предсказаниям. Казацкая старшина всегда
советовалась с характерниками, начиная любое дело или поход на врага. И если
характерник накладывал свое «вето», вносил свои коррективы в планы атаманов,
с ним считались.
Все это держалось в глубочайшей тайне. Казаки всегда и во всем старались как
можно меньше оставлять о себе информации. Речь, конечно, идет не о реестровых
списках и не о письмах турецкому султану. Самое сокровенное оставалось скрытым
от посторонних глаз и умов, пряталось за шутовской бесшабашностью и наигранной
необразованностью.
Однако характерники, занимаясь своим ремеслом, пусть и на пользу «добрым людям»,
понимали, что грешат. По сути, творимое ими было запрещено церковью. И поэтому
на исходе жизни характерники, отправлялись в монастырь. Все – как один. Между
прочим, только такой уход, плюс обет молчания, который они давали, обеспечивал
сохранение тайны.
Тайны, которая так и не разгадана до сих пор…
Ирина Гуцуляк,
Владимир Пузий
Киев